Когда моё тело умрёт, а моё "Я" станет почти абсолютно свободным, вот тогда я посмеюсь по настоящему над всем нашим исковерканным земным существованием. Над ложью и жадностью, предательством и доносительством, страхом и болью, гордыней и чванством, ханжеством и подлостью, трусостью и лестью... Господи, прости меня несмышлёного! Да зачем же люди взяли себе столько много мерзкого и тяжёлого? Или нам дали эту ношу? Нате - тащите, пока не выдохнитесь окончательно от груза этого неимоверно тяжёлого. Тащите - жалкие - пока разум ваш не очистится и мысли не потекут плавно и неторопливо, пока упоение от Мира, вас окружающего, не станет полным и не омрачённым раздорами, накопительством и борьбой за призрачную власть... Уж не пора ли нам начать перерождаться, а - человеки? Не-е-е, мы дождёмся трубного гласа Архангела. Тогда и начнём...
Вольному - воля, спасённому - рай, Что же ты медлишь? Давай наливай!
Прозрачную влагу до донышка выпив, Заев огурцом и рассолом запив, Я шаг вперёд сделал и смутно увидел, Что я за Чертой, я её преступил.
Архангел пятном надо мною качался И в дудку дудел подбирая слюну. А я, весь парчовый, со Смертью венчался Царапая доски, - я что же в гробу?
Тяжёлым грузом сыпалась земля, И комья в доски гулом ошалелым. Навзрыд и горько плакала семья, Каким-то плачем, явно перезрелым.
Нам покой только снится ребята, Мы похоже во снах и живём. Замяукали где-то котята, Их - косым - накрывало дождём.
Струйки жижи поплыли в могилу, Намочили меня до костей. - Что таращишься, рот свой разинув? Наливай мне давай побыстрей.
